В связи с реформой РАН не удалось в первом полугодии 2013 года выпустить очередной бюллетень «В защиту науки» №13. Поэтому подобранные для него материалы будут публиковаться на сайте Комиссии, а в дальнейшем должны войти в сдвоенный выпуск бюллетеня №13-14. Мы начинаем серию заметкой «О наукометрии».

М.П. Петров, доктор физ.-мат. наук, профессор, руководитель Отделения физики плазмы, атомной физики и астрофизики ФТИ им. А.Ф. Иоффе РАН

В последнее время в научной среде резко возрос интерес к наукометрии. Очевидно, это связано с проходящей реформой управления научными учреждениями Российской академии наук. Сотрудники академических институтов с некоторой нервозностью ожидают радикальных мер со стороны недавно организованного Федерального агентства научных организаций по отношению к институтам. Предполагается, что агентством разрабатывается некая наукометрическая система, при помощи которой институты будут расставлены по ранжиру, и слабейшие из них будут ликвидированы или слиты с другими. Считается, что для агентства наиболее удобным будет положить в основу разрабатываемой системы число публикаций в рецензируемых журналах, импакт-фактор журналов и индексы цитирования. Понятно, что для чиновников вновь созданного агентства, плохо понимающих суть научной работы, наиболее удобной была бы система, дающая возможность расфасовывать институты по успешным и неуспешным группам на основе цифровых показателей. Для создания такой цифровой системы обсуждается возможность положить в ее основу различные базы данных, такие как Scopus, Web of Science и др., а также индексы цитирования (например, индекс Хирша). То есть наиболее важным показателем предполагается считать количество публикаций и ссылок на них. Между тем, ставя во главу угла эти показатели при оценке научной значимости отдельных ученых, научных лабораторий и учреждений, можно с большой вероятностью прийти к ошибочным выводам. Попробую обосновать это на примере исследований по экспериментальной и теоретической физике, лежащих в сфере моей профессиональной деятельности.

Любому физику хорошо известно, что публикации в этой области науки резко различаются по своему характеру. Например, в группах, занимающихся исследованиями различных образцов новых материалов с помощью неких анализирующих систем, каждый вариант образца, проявившего своеобразные свойства, может быть предметом публикации, особенно, если теоретики выдвигают объяснения этих свойств. Мне известны примеры таких групп, участники которых набирают много десятков публикаций такого сорта в год.

С другой стороны есть группы и лаборатории, проводящие исследования на крупных уникальных установках, таких как ядерные и термоядерные реакторы, ускорители элементарных частиц и пр. В этих условиях подготовка и проведение экспериментов столь трудоемки и сложны, что для получения результатов требуется гораздо больше времени, чем в первом случае. В результате у таких научных коллективов получаются в лучшем случае две-три публикации в год. Я отнюдь не хочу бросить тень на качество работ научных коллективов первого типа. Их статьи часто публикуются в весьма авторитетных журналах и с большими индексами цитирования. Но хочу обратить внимание, что у академика Льва Андреевича Арцимовича, у которого мне довелось работать, к моменту его кончины список научных публикаций составлял всего четыре с лишним десятка наименований. А ведь он был в течение двадцати последних лет жизни признанным мировым лидером в области управляемого термоядерного синтеза. Любому физику-профессионалу ясно, что такова специфика научных исследований разных физических объектов. Влияют на это также и индивидуальные особенности характера самих исследователей. В моей практике неоднократно встречались ученые, которые, будучи весьма одаренными людьми, органически не переносили процесса написания научных работ. Такой человек получал интересный научный результат, ярко докладывал его на семинаре, затем с успехом выступал на международной конференции и после этого с азартом погружался в дальнейшие научные исследования, не заботясь о публикации статьи. Для него написать диссертацию было абсолютно невозможным делом, хотя материала было более чем достаточно. Помню эпизод, когда, чтобы заставить уже обладавшего мировой известностью научного сотрудника М. написать кандидатскую диссертацию, его руководитель Л.А. Арцимович приказал отключить от электроэнергии на три месяца плазменную установку, на которой М. работал.

Все эти обстоятельства показывают, что механическое суммирование количества публикаций с учетом любых индексов цитирования не дает объективной картины реальной значимости научных работ. Не говоря уже о том, что, как я слышал, сейчас появляется тенденция торговли научными публикациями [1]. Одни учреждения пытаются перекупить публикации других, прикрываясь фиктивными совместными работами.
Мое глубокое убеждение состоит в том, что наиболее объективным методом оценки значимости научных исследований является экспертиза. Только эксперты могут ответить на вопросы о том, какова реальная ценность рассматриваемого исследования для умножения научных знаний, повлияло ли оно на ситуацию в данной области науки, каково продвижение в получении новых знаний и насколько эти знания значимы. Понятно, что экспертная группа должна быть подобрана с учетом отсутствия у ее членов общих интересов, а также конфликта интересов с рассматриваемой работой. Естественно, при этом экспертной группой должны рассматриваться и оцениваться и публикации по данным исследованиям. Но публикации не должны быть основным фактором при формулировке выводов экспертизы.

Мне приходится работать в комиссиях различного уровня и в экспертных группах, определяющих значимость научных исследований. Мы обычно тщательно изучаем представление и список публикаций по данной работе, хотя, что важно, мы, как правило, уже имеем о ней представление (на то мы и эксперты). Проводится обсуждение, а затем тайное голосование, при котором эксперты руководствуются своей интегральной оценкой работы. Такая процедура, как правило, дает наиболее объективные результаты.
Я могу сослаться также на опыт моей работы в Принстонской лаборатории физики плазмы в течение нескольких лет в девяностых годах прошлого века. Эта лаборатория является одной из Национальных лабораторий США, финансируемых правительством. Результаты ее работы ежегодно рассматривались специальным научным советом при министерстве энергетики США с опорой именно на экспертные оценки. На их основе часто принимались весьма радикальные решения о закрытии в лаборатории крупных проектов и открытии новых с соответствующими изменениями структуры финансирования. Такой подход позволил Принстонской лаборатории сохранять лидирующие позиции в мире в области физики плазмы.

В заключение повторю, что я призываю обратить внимание научной общественности и, главным образом, соответствующей администрации на чрезвычайную важность экспертизы для оценки эффективности научной деятельности. Эту роль, несомненно, могут, в частности, сыграть научно-экспертные советы по различным отраслям науки, которые предлагается сейчас создать при Российской академии наук.

[1] «China’s publication bazaar», Science, v. 342, p. 1035-1039, November 29, 2013 (PDF: http://www.editage.cn/file/science_2013_hvistendahl_publication_market.pdf).